А от тебя кто защитит моё сердце?

— Не думаю, что стоит начинать знакомства с близкими Мирославы со лжи…

Обошла мужчину и замерла, куда идти — нужно не знаю. Оборачиваюсь к нему, чтобы поинтересоваться, где тут стоянка.

— Неожиданно… — протянул Влад, с интересом рассматривая меня. Я вопросительно изогнула бровь, мол, продолжай, интересно же, чем тебя поразила. — Значит, не любишь лгать — похвально…

Бог ты мой, меня похвалил мужчина! Не умереть бы счастья.

— Не любить это не означает, что не грешить этим. Я не знаю ни одного человека, чтобы не солгал хоть единожды. Не жалуете лжецов?

— Если человек мне солжёт, он перестаёт для меня существовать.

— Да, я смотрю, вы максималист… Сами-то вы разве никогда в жизни не лгали? Ох, подождите… — Изобразила, что задумалась. — О, вспомнила! Не вы ли буквально несколько минут назад именно это мне и предлагали?

Смотрю на него в упор, интересно же, как будет выкручиваться правдолюб. Он делает шаг ко мне и, наклонившись к моему лицу, выдал:

— А кто сказал, что я солгал?

У меня непроизвольно глаз дёрнулся, особенно когда я заметила ехидную полуулыбку на его губах. Но, вспомнив его разговор с Мирославой, решила отплатить ему той же монетой.

— Какой вы непостоянный… — покачала я головой. — Что, уже не пугает, что у нас менталитет разный?

— Снегурочка любит подслушивать? — коварно улыбнувшись, спрашивает, и взгляд при этом, как у хищника перед прыжком.

Вот сейчас я почувствовала себя ланью, на которую охотится тигр. Неприятное ощущение. И всё же пора учиться давать достойно отпор мужчинам, скоро это умение мне понадобится. Кстати, сегодня я на высоте, сама собой горжусь. Лихо я их!

— Ну уж простите, что не глухая… — Он вновь усмехнулся и отстранился. Даже дышать стало легче. — А вот вы не держите слово, обещали же, что никаких непристойных намёков не будет с вашей стороны.

— Первый раз слышу, что предложение руки и сердца считается непристойностью. — У меня челюсть отвисла. — Давай букет понесу, тяжёлый же.

Я сунула в его руки цветы, пусть забирает от греха подальше, а то ещё почку потребует за букет. Он берёт меня за талию и, подталкивая рукой, ведёт к выходу.

— Вы серьёзно? — Он вопросительно выгнул бровь, мол, ты о чём? — Я говорю о руке и почке… Он заржал. Ну да, оговорка забавная. — Тьфу ты! О предложении…

— Я понял… — Ну и слава богу, а то повторять этот бред язык не поворачивается. — А почему бы и нет? — пожал он равнодушно плечами.

— Ну знаете, так предложение дамам не делают…

— Ошибаешься, бывает и хуже. — Я фыркнула в ответ. — Ты ещё истории о знакомстве моих родителей и их друзей не слышала. Запиши для меня свои пожелания, я с удовольствием с ними ознакомлюсь.

— Ещё чего!

Гордо подняла я голову, а в душе всё ликует. Приятно, чёрт возьми, когда такой красавчик к тебе клеится… И, главное, не мямлит, а прёт напролом. Вот чёрт, куда это меня понесло? Мне отчим не позволит даже общаться не с одобренной им лично кандидатурой. Не говоря о серьёзных отношениях. А Влад пусть останется в моём сердце приятным воспоминанием.

— Значит, буду действовать на своё усмотрение. Кстати, зачем в дорогу шпильки нацепила? — Я даже с шага сбилась, от столько странного замечания. — Неудобно же…

— Красота требует жертв, слышали о таком? — С вызовом посмотрела на него.

Влад нахмурился.

— Слышал, но не одобряю.

Останавливается он перед выходом из аэропорта, чтобы пропустить меня. А он, оказывается, может быть галантным — не ожидала.

— Это ещё почему? — задала вопрос, когда мы вышли на улицу.

— Красота, конечно, радует глаз, но вот здоровье моей женщины для меня важнее. Тем более, чтобы понравиться, не обязательно быть при параде… — И смотрит так лукаво.

— Не начинай… — строго посмотрела на парня.

— И в мыслях не было, — подмигнул он.

— Как же меня достали эти двойные стандарты: сам врёт, а если ему, то это расценивается как особо тяжкое преступление! — пробурчала себе под нос и чуть слышно добавила: — Что ни мужик, то скользкий угорь — не ухватишь.

Мы практически дошли до стоянки, когда я заметила возле автомобилей Лютова и Малиновского. Тут я вспомнила о том, что помощь нужна его дяде.

— Господин Малиновский вам действительно родственник?

— Да, он мой дядя, наши мамы — родные сестра.

— Понятно… — Тут я вспомнила ещё одну деталь: меня поразило, что Лютов беспрекословно подчинился приказу Влада. Если бы сама это не увидела, не поверила. — А господин Александр вам тоже родственник?

— Если ты имеешь в виду кровное родство, то нет. Почему ты решила, что мы родня?

— Ну… — замялась я. — Он тебя слушается. И разве бывает родня, кроме кровной?

— Бывает, скоро сама убедишься. А насчёт того, что Сашка меня слушается, тут всё просто: младшие всегда подчиняются старшим, таков порядок вещей, и его не изменить.

Средневековье, ей-богу. У нас всё иначе. Я не говорю, что старших не уважают, но молодёжь имеет право голоса. Хотя… О чём я, сама не имею никаких прав. Даже дед мой оставил наследство не мне, а моему будущему сыну. И если я не смогу родить наследника в течение пяти лет после вступления в брак, то всё достанется моему отчиму и по совместительству опекуну. Дед словно удавку мне на шею накинул, вписав эти пункты в своё завещание. Он свободы меня лишил! И всё из-за своих предрассудков: он считал, что женщины ни на что не годны, кроме как рожать наследников. Он даже свою дочь считал человеком второго сорта. Никогда его не пойму. Если бы могла отказаться от этого проклятого наследства…

— Оливия! — Я тряхнула головой, избавляясь от остатка неприятных воспоминаний, и подняла взгляда Влада. — Что стряслось?

— Всё нормально, — отмахнулась от его вопроса.

— Не нужно мне лгать, на тебе лица нет. Расскажи, что тебя тревожит, и я избавлю тебя от проблем.

— Твоя самоуверенность поражает. Не все проблемы решаемы. — Я не смогла сдержать улыбки, мне было приятно, что хоть кто-то меня хочет защитить.

— Понятно, ты вспомнила о своих близких, которых в этом мире уже нет. Сочувствую.

Я не стала разубеждать его, мы вновь замолчали, пока не подошли к мужчинам. Тут я решила сразу перейти к делу.

— Мне нужно с вами… — окидываю взглядом Малиновского и Лютого, — поговорить.

— И тебе здравствуй, Оливия, — усмехнулся Малиновский.

— Добрый день, — исправила свою оплошность. — Но разговор должен состояться перед тем, как мы прибудем к вам домой, это важно.

— Заинтересовала! — хохотнул Лютов. — Давай только не тут.

Я спорить не стала, ведь они правы — тут народу много. Лютов и Малиновский сели в автомобиль, в который загрузили багаж, а мне пришлось ехать на автомобиле Влада. Он полчаса меня не трогал, усиленно о чём-то размышлял. И когда я решила, что так будет продолжаться до конца пути, он неожиданно заговорил.

— Оливия, мне нужно тебе кое-что сказать, пожалуйста, выслушай, не перебивая.

Теперь уже я заинтригована.

— Хорошо.

— Когда тебя увидел, у меня словно что-то щёлкнуло в голове — моё. — Только я хотела возмутиться. — Ты обещала не перебивать. — Заткнулась. — Я же не на топлес твой позарился, этим меня, уж поверь, не впечатлишь. Знаешь, иногда нутром чувствуешь, что этот человек твой. И после общения с тобой я убедился в этом. Я не прошу бежать сломя голову в ЗАГС и кардинально менять жизнь, знаю, что ты ещё учишься и у тебя своя жизнь…

— Влад… — со стоном произнесла его имя. Он мне тоже понравился, есть что-то в нём благородное, то, чего не хватаем мужчинам, окружающим меня.

— Я о многом не прошу… Давай просто общаться, для начала можем погулять по Москве, там много интересных мест. Клянусь, я не буду приставать. — Я тяжко вздохнула, понимая, что эти отношения не для нас. — Неужели тебе неинтересно узнать, подходим мы друг другу или нет?

И я согласилась. Решила, что имею право побыть немного счастливой. И чем больше я узнавала Влада, тем сильнее понимала: расставание с ним будет весьма болезненным для меня. А быть с ним отчим не позволит. Будь проклято это наследство!